Поместное войско. XVII век: предисловие к русской регулярной армии Боярское и дворянское войско

Начало десятых годов застало нашу армию в тяжёлом состоянии: имелись кадровые военные, ополченцы, достойные разработки в военной технике и даже экспорт вооружений. Но оборону пришлось восстанавливать из глубокой разрухи, вызванной недавней смутой. Несмотря на недостаток денег, армию взялись восстанавливать спешно, - быстрее, чем что-либо другое в государстве. Упавшую квалификацию личного состава лечили резкой модернизацией отдельных частей с переходом на передовые стандарты.

Всё это было четыре века назад - в начале XVII века.

В начале XVII столетия русская армия была представлена тремя основными частями: дворянское ополчение, стрельцы и артиллерия (наряд). Они были разными по способу формирования, социальному составу и качеству.

Дворянское ополчение или поместное войско - конница, состоящая из «служилых людей по отечеству», т.е. детей боярских и дворян (далее по отношению ко всем ним будем использовать для краткости понятие «дворяне») и их боевых холопов («боярских людей»).

Внутри дворянства выделялись «московские чины» (стольники, стряпчие, московские дворяне и жильцы) и городовое (провинциальное) дворянство. Из дворян одной местности формировались сотни, командирами которых назначался кто-то из «московских чинов». В сотне могло быть больше или меньше 100 человек. По такому же территориальному принципу формировались холопские сотни, получавшие командиров из дворян. В мирное время сотни могли объединяться в более крупные единицы. Те из дворян, кто не мог выйти на службу конно, несли её в гарнизонах (городовая служба), в стрельцах или в пехоте.

Дворянская служба была пожизненной и наследственной. Инвалидность далеко не всегда была основанием для исключения из неё. В службу вступали в возрасте 18 лет. Ввод в службу назывался «верстанием» и сопровождался назначением жалованья. «Новики» получали чин своего отца, что очень затрудняло карьеру провинциальных дворян.

Периодически делались смотры ополчения, но никаких совместных учений или слаживания сотен в мирное время не было. Не было и учебных стрельб. Одна половина ополчения полгода несла полевую или сторожевую службу, другая - городовую (гарнизонную), после чего происходила их ротация. Формально отпуска были предусмотрены лишь по ранению или болезни. Основная часть полевых сотен была сосредоточена в южных уездах для отражения возможного вторжения крымцев.

За свою службу дворяне получали земельное (в виде поместья) и денежное жалованье. Со времени Бориса Годунова минимальный размер поместья определялся в 100 четей (четь равна примерно 0.5 десятины пашенной земли), а денежного жалованья - в 5 руб. в год. У московских чинов жалованье было значительно выше, чем у городовых дворян. Деньгами платили только за полевую и сторожевую службы, городовая не оплачивалась. Конь, оружие и питание свое, холопа (холопов) и лошадей - за свой счет. Минимальная стоимость боевого коня - 15 рублей, огнестрельного оружия - 10 рублей.

К концу XVI века произошло исчерпание поместного фонда. «Новики» стали получать поместья значительно меньше нормы, появились случаи, когда приходилось ждать верстания поместьем в течение нескольких лет. Это резко негативно отразилось на вооружении ополченцев. В начале XVII века каждый ополченец обязан был иметь: пищаль или карабин, пистолет и саблю или саадак, пистолет и саблю, но это не выполнялось. Но практически большинство из них не могли выполнить предъявляемые требования.

Вот пример того, чем были вооружены на смотру городовые дворяне (правда, он относится к более позднему времени): в полку воеводы Львова в 1645 году из 665 помещиков 425 имели пистолеты (преимущественно один), 44 - карабин, только 16 - карабин и пистолет, 79 - саадак (лук со стрелами), 87 - саблю, 1 - рогатину, 6 - без оружия. Трудно представить, чем в таком случае были вооружены их холопы.

Численность дворянского ополчения составляла вместе с их холопами около 50 тысяч человек. Дворян и холопов в нём было примерно поровну. Формированием ополчения занимался Разрядный приказ, наделением землей - Поместный. Т.о. у ополчения была двойная соподчиненность.

Стрельцы представляли собой постоянное войско, находившееся на жаловании. Они объединялись в приказы, состоящие из 5 сотен воинов, руководимые «головами». 4 приказа были конными и расположенными в Москве, один из них, «Стремянной» занимался охраной государя (стоял у его стремени). Остальные приказы были пехотными. Более крупных, чем приказы, объединений стрельцов не было.

Стрельцы числились «служилыми людьми по прибору» и изначально набирались из различных категорий тяглового населения страны, но постепенно стрелецкая служба становилась наследственной. Командный состав (головы, сотники и пятидесятники или «начальные люди») формировался из дворян, для которых служба в стрельцах заменяла службу в ополчении и также наследовалась.

Стрельцы носили униформу, у командиров были знаки различия. Оружие (пищаль, бердыш, сабля и пистолет командирам) было унифицировано и выдавалось из казны. Боеприпасы также шли за счёт казны, кони и корм для них в конных приказах. Кони давались и командному составу в пехоте. Приказы производили тренировки в маневрировании и раз-два в неделю учебные стрельбы. В бою стрельцы выдерживали строй и могли стрелять линиями. Стрельцы несли полевую и городовую службы. Изначально на них возлагались некоторые полицейские функции (охрана порядка, патрулирование).

Стрельцы получали денежное, хлебное и солевое жалованье. Деньгами давали от 3 рублей в год. Жалованье московских стрельцов было выше, чем городовых. Жили стрельцы семьями в специальных слободах. При вступлении в службу стрельцу выделялось в такой слободе дворовое место и 2-3 рубля на постройку избы. Это место и изба переходили по наследству независимо от того, вступали ли наследники в службу или нет. Их можно было продать. В целом условия стрелецкой службы были для того времени вполне сносными.

Общее количество стрельцов - до 25 тысяч человек. Все они находились в ведении Стрелецкого приказа. На их содержание собиралась специальная подать - «стрелецкая», но ее не всегда хватало.

Артиллерия («наряд») Русского царства вызывала уважение иностранцев. «Полагают, что ни один из христианских государей не имеет такого хорошего запаса военных снарядов, как русский царь, чему отчасти может служить подтверждением Оружейная палата в Москве, где стоят в огромном количестве всякого рода пушки...», - писал Джильс Флетчер («О государстве Русском»). Имелась осадная, крепостная и полевая артиллерия. Вся она обслуживалась пушкарями и затинщиками, условия службы которых были сходны со стрелецкими.

Общее количество стволов превышало 2 тысячи. В поход могли вывести 300 - 350 орудий разного калибра. Стреляли ядрами, среди которых всё больше становилось чугунных. Все орудия были литые и обладали лафетами. Производством пушек занимались несколько пушечных дворов (два из них - в Москве), они полностью обеспечивали нужды армии и даже могли работать на экспорт (поставка стволов в Персию).

На государевой службе, кроме того находилось до 7 тысяч казаков, получавших денежное и хлебное жалованье. Подчинялись они своим атаманам и использовались на полевой и гарнизонной службах.

В целом в начале XVII века армия мирного времени насчитывала, включая не перечисленных выше чинов мелкого служебного люда «по прибору», до 100 тысяч человек. Её слабым местом была дворянская конница. Стрелецкая пехота была неплоха, а артиллерия хороша. Она могла успешно действовать против степняков и литовцев, но уступала в полевом бою полякам и шведам.

В случае войны армия дополнялась «даточными» и «посошными» людьми, но они использовались, в основном, на вспомогательных операциях. К боевым операциям привлекались татарская иррегулярная конница и «вольные» казаки.

В поход армия выходила в составе сторожевого, передового и большого полков и полков правой и левой руки. По-видимому, наибольшая численность полевой армии могла достигать 70-75 тысяч человек (без «посохи»).

Состояние армии после Смуты

За время «Великого глада», гражданской войны и интервенции население нашей страны уменьшилось примерно на 20%. Вероятно, что такую же убыль, если не больше, понесли и «чины», составлявшие армию. Со Швецией ценой территориальных уступок был заключен «вечный мир» (1617), а с Речью Посполитой - лишь перемирие на 14 с половиной лет (1618). Владислав Ваза не снимал своих претензий на московский трон. Опасность возобновления войны была велика. Кроме того, по стране продолжали бродить банды «разбоев». По этим причинам требовалось срочно восстановить численность вооруженных сил.

Это приходилось делать в условиях экономической разрухи и при пустой казне, поэтому власть стремилась заменить части «чинов», преимущественно провинциальных, городовых, хлебное жалованье на выдачу земельных наделов. Так произошло с городовыми стрельцами, пушкарями и казаками. Им были выданы наделы от 4 до 10 четей в зависимости от наличия свободной земли в уездах. Всем им, включая московских, было разрешено в свободное от службы время заниматься промышленно-торговой деятельностью при льготном налогообложении. В дворянство было поверстано несколько сот казаков, холопов и тяглецов, принимавших участие в 1-м и 2-м ополчениях.

Первые 14 лет после окончания Смуты «Московское государство полнилось и приходило в достоинство». К 1631 году была восстановлена численность армии мирного времени (численность же всего населения страны - лишь к 1650 г.). В этом году на службе числилось 24 900 дворян и около 26 000 стрельцов (Милюков П.Н. «Государственное хозяйство России в первой четверти 18 столетия и реформы »).

Обратим внимание на то, что число стрельцов превысило довоенное («досмутное»). Это объясняется тем, что в годы Смуты эти «служилые люди по прибору» показали большую стойкость по сравнению с дворянством. Именно они обороняли Новгород-Северской и Смоленск; они хранили верность той власти, которая находится в Москве, тогда как дворянство рассыпалось между всеми претендентами. Кроме того, на стрельцов стали всё больше возлагать функции полицейских сил: они занимались борьбой с «разбоями» и силовым сопровождением при сборе налогов.

Но качество армии образца 1631 года было ниже, чем армии 1600 года. Если дворянское ополчение осталось на том же уровне, то боеспособность стрельцов понизилась: по необходимости кормить свои семьи они больше времени стали уделять занятиям промыслами и торговлей.

Это падение боеспособности старались компенсировать приёмом на службу иноземцев-наемников, количество которых достигло 3 тысяч. Из них были сформированы солдатские и рейтарские роты. Занимался ими Иноземский приказ. Стоили они казне очень дорого, и 3 тысячи бойцов в 90-тысячной армии погоды не делали.

Тогда решили, используя иноземцев как командный состав, сформировать из русских «полки иноземного (нового) строя», т.е. конные и пехотные полки и обучить их действовать по стандартам европейского воинского искусства. Это требовалось сделать до окончания перемирия с Речью Посполитой (1632 г.), т.к. русское правительство собиралось начать с ней войну за возвращение потерянных территорий и отказ Владислава Ваза от претензий на московский трон.

Первые полки нового (иноземного) строя

Их созданием власть пыталась решить и еще одну задачу: найти место для беспоместных и малопоместных дворян, которые не могли нести полноценную службу в ополчении по причине бедности. Количество таковых все возрастало, и правительство осознавало опасность наличия нескольких тысяч людей, лишённых средств к существованию (их не отпускали ни в посадские, ни в крестьяне, ни в дворовые) и обладающих оружием.

В 1630 году последовал указ о наборе беспоместных дворян на добровольной основе в Москву для «ратного изучения» у иноземцев. Собирались набрать два солдатских полка по 1000 рядовых каждый. Условия были приемлемы: деньгами 5 руб. в год и 3 коп. в день на «корм» (цены по Москве: 10 яиц - 1 коп., курица - 2 коп., поросенок - 3-4 коп., пара пирогов - 0.5 коп., фунт черной икры - 3-5 коп.). Казна предоставляла пищаль или мушкет, порох и свинец.

Но солдаты - пехота, и служба в ней дворян не привлекла. Тогда разрешили набирать татар, казаков и посадских. В результате быстро сформировали два солдатских полка в 1600 рядовых и 176 начальных людей каждый. Рота состояла из 200 рядовых (120 пищальников/мушкетеров и 80 копейщиков) и 22 начальников, которые все от барабанщика до полковника были иноземцами. В каждой роте было по два толмача (переводчика). В 1632 г. количество полков увеличили до шести.

В середине 1632 г. начали комплектовать рейтарский полк в составе 2000 воинов. Оплата: 3 рубля в год человеку и 2 рубля в месяц на корм лошади. В полку было 14 рот во главе с ротмистрами. Кроме того, сформировали отдельные «швадроны» (батальоны) рейтар. Служба была конной, дворянскому достоинству урона она не наносила, и дворяне на неё пошли охотно.

В ходе войны набрали и драгунский полк из, преимущественно, даточных людей. В нем было 1600 человек (12 рот по 120 рядовых) и батарея из 12 малых пушек.

Роль иноземцев и судьба первых полков нового строя

В ходе Смоленской войны (1632 - 1634) выяснилось, что надежды, возлагавшиеся на иноземцев властью, были чрезмерны.

Во-первых, оказалось, что многие из них воинского дела просто не знают. Во-вторых, далеко не все из них в бою проявили стойкость - наоборот, порой они генерировали панику. В-третьих, почти все они не знали и не желали изучать русский язык и общались с русскими только через переводчика. Из-за разного этнического происхождения и между ними самими был языковой барьер, часть иноземцев плохо знала немецкий язык - «лингва франка» наёмников.

Если использование иноземцев для обучения русских новому строю себя оправдало, то доверие только им командования в полках оказалось ошибочным.

По окончании войны часть иноземцев просто выслали из России, с другими прервали контракты, но службу оплатили, остальных оставили в службе. Последним предложили, кроме денежного жалованья, и поместья, справедливо полагая, что это укрепит их связь со страной. Большая часть из них стала впоследствии родоначальниками русских родов иноземного происхождения (например, Лесли и Лермонтовы) и приняла православие.

Наёмников продолжили набирать, но только офицеров и унтер-офицеров с предъявлением патентов и рекомендаций и демонстрацией своих умений в обращении с оружием и исполнении строевых приёмов.

В конце 1634 - начале 1635 годов все полки нового строя были распущены, хотя опыт их использования был признан положительным. Основные причины роспуска две: «пустошь в казне» и недоукомплектованность командным составом.

В первом опыте формирования этих полков проявились характерные черты в их социальном составе: рейтары - это дворяне, солдаты - вольнонаёмные из числа свободных тяглецов, драгуны - даточные люди, т.е. рекруты, включая набранных из крепостных. Временно рейтары будут по необходимости в военное время пополняться тяглецами и казаками, но в мирное время их социальный состав будет сводиться к единообразию. Русские начальные люди полках нового строя будут только из дворян.

Восстановление полков нового строя произойдёт в 1640-х годах. Тогда же будет положено начало русской регулярной армии. Но об этом в следующей части.

Введение

Глава I. Вооруженные силы Московского государства в первой половине XVII века

§ I. Боярское и дворянское войско

§ II. Стрелецкое войско

§ III. Казачье войско

Глава II. «Полки нового строя» Алексея Михайловича

§ I. Набор в «Полки нового строя»

Заключение

Список использованной литературы

Введение

В XVII веке Московское государство практически не отставало и своевременно откликалось на все последние новинки военных технологий. Стремительное развитие военного дела было обусловлено широким распространением пороха и огнестрельного оружия.

Московское государство, находившееся на стыке Европы и Азии, испытывало влияние обеих военных школ. Поскольку в XV – XVI вв. для него основными противниками были кочевники – на первых порах был взят опыт восточной военной традиции. Эта традиция была подвергнута значительной переработке, и главная идея ее было доминирование в структуре вооруженных сил легкой иррегулярной поместной конницы, дополняемой отрядами стрельцов и казаков, находившихся частично на самообеспечении, частично на государственном содержании.

Начало 30-х гг. XVII в., когда правительство Михаила Федоровича и патриарха Филарета начало готовиться к войне за возвращение Смоленска, стало точкой отсчета в истории новой русской армии. Прежняя структура вооруженных сил не удовлетворяла потребности нового правительства. И при активной помощи иностранных военных специалистов в Московском государстве началось формирование обученных и вооруженных по последнему европейскому образцу солдатских, рейтарских и иных полков «нового строя». С этого момента генеральной линией русского военного строительства в оставшееся время до конца столетия стало неуклонное увеличение доли регулярного компонента и снижения значения иррегулярного.

Актуальность данной работы состоит в том, что в настоящее время история Вооруженных сил России, в особенности их реформирование, вызывают интерес в обществе. Особое внимание привлекает к себе период реформ XVII века. Круг проблем, с которым правительство России столкнулось тогда в военной сфере, перекликается с современными. Это необходимость оптимальной мобилизационной системы для борьбы с могучими западными соседями при ограниченных финансово-экономических возможностях и людских ресурсах, также это стремление освоить эффективные стороны военной организации, тактики и вооружения.

Работа актуальна также тем, что не замыкается только на вопросах регулярности или нерегулярности войска, а показывает его боеспособность в ходе военных сражений.

Хронологические рамки темы охватывают период с начала XVII века по 1676 год – окончание правления царя Алексея Михайловича.

Самостоятельное изучение вооруженных сил Русского государства началось в конце XIX – начале XX века, когда в общеисторической литературе накопился некоторый запас фактических сведений. Наиболее крупным сочинением того времени был труд Висковатова А.В. «Историческое описание одежды и вооружения российских войск» , выпущенная в 1902 году. В своей работе автор представляет уникальное единственное в своем роде столь масштабное исследование в области истории военной амуниции. Висковатов А.В. опирается на широкий круг письменных и вещественных источников. Среди них: царские грамоты (“именные” и “боярские приговоры”), наказы и наказные памяти стрелецким головам, челобитные, отписки, а также записки русских и иностранных путешественников.

Следующим значимым вкладом в науку был коллективный труд группы генералов и офицеров царской армии и флота, изданный в 1911 году и получивший название «История русской армии и флота» . «История» показывает развитие русского военного дела и рассматривает выдающиеся боевые эпизоды. Авторы книги Гришинский А.С., Никольский В.П., Кладо Н.Л. подробно описывают организацию, быт, вооружение и характеризуют боевую подготовку войск.

В 1938 году выходит монография Богоявленского С. К. «Вооружение русских войск в XVI-XVII вв.» . Историк, опираясь на большое количество архивных данных, подробно описывает вооружение и снаряжение русских войск. Достижением автора является то, что после революции это была единственная новая работа, ставшая впоследствии классикой.

С началом Великой Отечественной войны выпуск научных трудов сокращается. В 1948 году на свет выходит статья Денисовой М.М. «Поместная конница» . В этой статье автором был убедительно опровергнут один из мифов старой историографии о военно-технической отсталости русского войска. Кроме того Денисова М.М. основе архивных данных дает описание реального внешнего вида и вооружения поместной коннице в 17 веке.

Глава I. Вооруженные силы Московского государства в первой половине XVII века

Боярское и дворянское войско

Основой вооруженных сил Московского государства было поместное войско, которое состояло из дворян и детей боярских. Во время войны они выступали с великим князем или с воеводами, а в мирное время являлись помещиками и получали за службу земли в условное держание.

Предпосылки для появления поместного войска появляются ещё во второй половине XIV века, когда на смену младшим и старшим дружинникам стали приходить феодально организованные группы, во главе которых стоял боярин или служивый князь, а в группу входили дети боярские и дворовая челядь. В XV веке такая организация отрядов заменила городские полки. В результате войско составляли: великокняжеский двор, дворы удельных князей и бояр. Постепенно в состав Великого княжества Московского входили новые удельные княжества, дворы удельных князей и бояр распускались, а служилые люди переходили к великому князю. В результате вассалитет князей и бояр был преобразован в государевых служилых людей, за службу в условное держание (реже - в вотчину) получавших поместья. Таким образом образовалось поместное войско, основную массу которого составляли дворяне и дети боярские, а также их боевые холопы.

Дети боярские, как класс, сформировавшиеся в начале XV века, изначально были не очень крупными вотчинниками. Они были «закреплены» за тем или иным городом и стали привлекаться князьями для военной службы.

Дворяне сформировались из слуг княжеского двора и поначалу играли роль ближайших военных слуг великого князя. Как и дети боярские, за службу они получали земельные участки.

В Смутное время поместное войско, поначалу, могло противостоять войскам интервентов. Однако положение усугубили крестьянские восстания Хлопка и Болотникова. Не пользовались популярностью также цари Борис Годунов и Василий Шуйский. В связи с этим помещики бежали из войска в свои имения, а некоторые даже переходили на сторону интервентов или восставших крестьян. Поместное ополчение, возглавленное Ляпуновым, выступило в составе Первого народного ополчения в 1611 году, которое не состоялось. В этом же году дворяне и дети боярские вошли в состав Второго народного ополчения под руководством князя Пожарского, как его наиболее боеспособная часть. На покупку коней и вооружения им было определено жалование от 30 до 50 рублей, собранное на народные пожертвования. Общая численность служилых людей в ополчении составила около 10 тысяч, а численность всего ополчения - 20-30 тысяч человек. В следующем году это ополчение освободило Москву.

Смутное время привело к кризису поместной системы. Значительная часть помещиков стала пустопоместной и не могла получать обеспечение за счёт крестьян. В связи с этим правительство принимало меры по восстановлению поместной системы - производило выплаты денежного жалования, вводило льготы. Ко второй половине 1630-х годов боеспособность поместного войска удалось восстановить.

Численность войска в XVII веке может быть установлена благодаря сохранившимся «Сметам». В 1632 было 26 185 дворян и детей боярских. По «Смете всяких служилых людей» 1650-1651 годов в Московском государстве было 37 763 дворян и детей боярских, а оценочная численность их людей - 40-50 тысяч. К этому времени поместное войско вытеснялось войсками нового строя, значительная часть поместных была переведена в рейтарский строй, и к 1663 году их численность уменьшилась до 21 850 человек, а в 1680 составляла 16 097 человек сотенной службы (из которых 6385 - московских чинов) и 11 830 их людей.

В мирное время помещики находились в своих поместьях, а в случае войны должны были собираться, на что уходило много времени. Иногда на полную подготовку ополчения к военным действиям уходило более месяца.

В поход отправлялись со своим продовольствием.

Поместное войско имело ряд недостатков. Одним из них было отсутствие систематического военного обучения, что отрицательно сказывалось на его боеспособности. Вооружение каждого человека оставалось на его усмотрение, хотя правительство давало рекомендации на этот счёт. Другим важным недостатком была неявка на службу и бегство с неё - «нетство», которое было связано с разорением поместий или с нежеланием людей участвовать в определённой войне. Особых размахов оно достигло в Смутное время. Так, из Коломны в 1625 году из 70 человек прибыло только 54. За это им снижали поместный и денежный оклад (за исключением уважительных причин неявки - болезни и других), а в некоторых случаях поместье полностью конфисковывали. Однако, в целом, несмотря на недостатки, поместное войско проявляло высокий уровень боеспособности. Тактика поместной конницы была основана на скорости и сформировалась под азиатским влиянием в середине XV века. Первоначально её основной целью являлась защита православного населения от набегов, главным образом, тюркских народов. В связи с этим несение береговой службы стало важнейшей задачей ратных людей и своеобразной школой их боевой подготовки. В связи с этим основным оружием конницы был лук, а оружие ближнего боя - копья и сабли - играли второстепенную роль. Русская стратегия отличалась стремлением избежать крупных столкновений, которые могли бы привести к потерям; отдавалось предпочтение различным диверсиям из укреплённых позиций. Основными формами боя были: лучный бой, «травля», «напуск» и «съёмный бой» или «сеча великая». В «травле» принимали участие только передовые отряды. Во время неё начинался лучный бой, нередко в форме степной «карусели» или «хоровода»: отряды русской конницы, несясь мимо противника, проводили его массовый обстрел. За лучным боем обычно следовал «напуск» - атака с использованием контактного холодного оружия; причём начало атаки могло сопровождаться лучной стрельбой. В ходе прямых столкновений производились многократные «напуски» отрядов - они атаковали, в случае стойкости противника - отступали, чтобы завлечь его на преследование или дать место для «напуска» другим отрядам. В XVII веке способы боя поместного войска изменились под западным влиянием. В ходе Смутного времени оно перевооружилось «езжими пищалями», а после Смоленской войны 30-х годов - карабинами. В связи с этим стал применяться «бой стрелбою» из огнестрельного оружия, хотя лучный бой также сохранился. С 50-60-х годов атаке конницы стал предшествовать залп из карабинов. Основным клинковым оружием была сабля. Преимущественно они были отечественные, но применялись и импортные. Особенно ценились западноазиатские булатные и дамасские сабли. По типу клинка они подразделяются на массивные киличи, с яркой елманью, и более узкие сабли без елмани, к которым относятся как шамширы, так, вероятно, и местные восточноевропейские типы. В Смутное время получили распространение польско-венгерские сабли. Изредка использовались кончары. В XVII века распространяются, хоть и не широко, палаши. Дополнительным оружием были ножи и кинжалы, в частности, специализированным был подсадачный нож.

Дворянская конница вплоть до Смутного времени широко вооружалась топориками - к ним относились топорики-чеканы, топоры-булавы и разнообразные лёгкие «топорки». В XVII веке некоторое распространение получают связанные с турецким влиянием грушевидные булавы, однако они имели преимущественно церемониальное значение. На протяжении всего периода воины вооружались перначами и шестопёрами, однако назвать их широко распространённым оружием сложно. Часто использовались кистени. Основным оружием поместной конницы с конца XV до начала XVII веков был лук со стрелами, который носился в комплекте - саадаке. Это были сложносоставные луки с сильно профилированными рогами и чёткой центральной рукоятью. Для изготовления луков использовались ольха, берёза, дуб, можжевельник, осина; они снабжались костяными накладками. На изготовлении луков специализировались мастера-лучники, саадаков - саадачники, стрел - стрельники. Длина стрел составляла от 75 до 105 см, толщина древок - 7-10 мм. Наконечники стрел были бронебойные, рассекающие и универсальные. Огнестрельное оружие присутствовало в поместной коннице изначально, однако встречалось крайне редко, по причине его неудобности для всадников и превосходства лука по многим параметрам. Со Смутного времени, дворяне и дети боярские предпочитали пистолеты, обычно импортные с колесцовым замком; а пищали и карабины отдавали своим боевым холопам. Поэтому, например, в 1634 году правительство предписывало тем служилым людям, которые вооружены только пистолетами, приобрести более серьёзный огнестрел, а тем, кто вооружён саадаком, запастись и пистолетами. Эти пистолеты применялись в ближнем бою, для стрельбы в упор. С середины XVII века в поместной коннице появляются винтовальные пищали и особое распространение получают на востоке Руси. Основным доспехом была кольчуга, а, точнее, её разновидность - панцирь. Широкое распространение имел также кольчато-пластинчатый доспех. Реже применялись зерцала; гусарские и рейтарские латы. Богатые воины нередко носили несколько доспехов. Нижним доспехом обычно был кольчужный панцирь. Под шелом иногда одевали шишак или мисюрку. К тому же металлические доспехи, бывало, комбинировали с тегиляями. Поместное войско было упразднено при Петре I. На начальном этапе Великой Северной войны дворянская конница, под руководством Б. П. Шереметева нанесла ряд поражений шведам, вместе с тем, её бегство было одной из причин поражения в битве при Нарве в 1700 году. В начале XVIII века старая дворянская конница вместе с казаками ещё фигурировала среди полков конной службы и принимала участие в различных боевых действиях. Однако Петр I не смог сразу организовать боеспособную армию. Поэтому пришлось совершенствовать новую армию, чтобы привести её к победам, в которых старые войска всё ещё принимали значительное участие в начале XVIII века. Окончательно старые части были ликвидированы к середине XVIII века.

Стрелецкое войско

В 1550 году на смену пищальникам-ополченцам пришло стрелецкое войско, первоначально состоявшее из 3 тысяч человек. Стрельцов разделили на 6 «статей» (приказов), по 500 человек в каждой. Командовали стрелецкими «статьями» головы из детей боярских: Григорий Желобов-Пушешников, думный дьяк Ржевский, Иван Семенов сын Черемесинов, В. Фуников-Прончищев Ф. И. Дурасов и Я. С. Бундов. Детьми боярскими были и сотники стрелецких «статей». Расквартировали стрельцов в пригородной Воробьевой слободе. Жалованье им определили по 4 руб. в год, стрелецкие головы и сотники получили поместные оклады. Стрельцы составили постоянный московский гарнизон. Первые стрельцы, вероятно, были организованы из числа лучших пищальников. Они принимали участие в походах и сражениях в военное время в составе войска, они первыми шли на приступ, штурмуя города. Старший командный состав определялся только из числа служилых людей «по отечеству» – дворян и детей боярских. Жалование стрелецкого головы, командовавшего приказом (полком), составляло 30-60 руб. ежегодно, кроме того, он получал большой поместный оклад, равный 300-500 четвертей земли. Гарнизоны городовых стрельцов располагались главным образом в пограничных городах. Их численность составляла от 20 до 1000 человек, а иногда больше. Отличительной особенностью стрелецких войск была их мобильность, вследствие чего их зачастую переводили для усиления определенного участка границы. Например, в летний период на южную окраину перебрасывались значительные стрелецкие войска из Москвы, а также пограничных северо-западных русских городов. Данные части должны были усилить оборону рубежей, которые часто подвергались татарским и ногайским нападениям. В поход на Дон 1630 г. были направлены стрельцы и казаки из войск южнорусских крепостей. Всего 1960 человек. Из других городов брали больше половины имевшихся там приборных людей. Зачастую наиболее опытные в военном деле стрельцы из пограничных городов перенаправлялись на «годовую» службу в менее защищенную пограничную крепость. В подобных ситуациях их старались заменять в своем городе служилыми людьми, переброшенными из более спокойных в военном отношении уездов. Городовые стрельцы несли гарнизонную службу и в мирное и в военное время. Их обязанностью была охрана крепости и острога. Они держали караул у стен, на башнях, у городских и острожных ворот, около правительственных учреждений. Главная роль для них отводилась в обороне городов. Функции стрельцов были разнообразны. Их могли посылать как стражников за «нетчиками», на селитряные промыслы; в качестве сопровождающих при послах, а также сопровождения различных припасов, денежной казны, преступников; стрельцы привлекались к исполнению судебных приговоров. В военное время городовые стрельцы отдельными приказами или сотнями назначались в разные полки войска. Практически все стрельцы, за небольшим исключением, несли службу в пешем строю. Что касается дальних походов, то туда, как правило, отправлялись на подводах. Конную службу несли московские «стремянные» стрельцы, стрельцы в Осколе, Епифани, Астрахани, Терках, Казани, Черном Яре, Царицыне, Самаре, Уфе Саратове. Стрельцы, несущие конную службу, получали лошадей из казны или деньги на их покупку.

Каждый стрелец был вооружён пищалью, бердышом, иногда саблей (позднее - шпагой), которую носили на поясной портупее. Также из снаряжения у него были перевязь с привешенными к ней пенальчиками с пороховыми зарядами, сумка для пуль, сумка для фитиля, рог с порохом для натруски пороха на зарядную полку пищали. На вооружении стрельцов были гладкоствольные фитильные, а позднее - кремнёвые пищали. Что интересно, в 1638 году вяземским стрельцам были выданы фитильные мушкеты, на что те заявили, что «они из таких мушкетов с жаграми стрелять не умеют, и таких мушкетов преж сево у них з жаграми не бывало, а были де у них и ныне есть пищали старые с замки». В то же время фитильное оружие сохранялось и, вероятно, преобладало до 70-х годов XVII века. Собственное производство винтовальных пищалей началось к середине XVII века, а с 70-х годов ими стали снабжать рядовых стрельцов. В частности, в 1671 году стрелецкому полку Ивана Полтеева было выдано 24; в 1675 отправлявшимся в Астрахань стрельцам - 489 винтовок. В 1702 году у тюменских стрельцов винтовки составляли 7 %.

К концу 1670-х годов, в качестве дополнительного оружия иногда применялись длинные пики, однако существование пикинёров остаётся под вопросом. Шпага становится основным клинковым оружием. Стрелецкие полки имели единообразную и обязательную для всех парадную форму («цветное платье»), состоявшую из верхнего кафтана, шапки с меховым околышем, штанов и сапог, цвет которых (кроме штанов) регламентировался согласно принадлежности к определённому полку. Парадная форма одевалась только в особые дни - во время главных церковных праздников и при проведении торжественных мероприятий. Для выполнения повседневных обязанностей и в военных походах использовалось «носильное платье», имевшее тот же покрой, что и парадная форма, но сделанная из более дешевого сукна серого, чёрного или коричневого цвета.

Казачье войско

Начиная с XVII в. донские казаки использовались для защиты южных границ государства, а также в войнах с Турцией и Польшей. Правительство выплачивало казакам жалование за службу деньгами, а также в виде хлеба, сукна, пороха, свинца. С 1623 г. делами Донского казачьего войска стал ведать Посольский приказ, с которым оно сносилось посылкой «легких» и более долговременных «зимовых станиц». В 1637 г. казачье войско захватило у турок Азов и удерживало его в течении пяти лет, выдержав при этом осаду, которая длилась 3,5 месяца. Донские казаки участвовали также в Азовских походах 1695-96 гг.

Казаки составляли третью основную группу войска после поместного и стрелкового войск. Казачество оставалось решающей по своей численности вооруженной силой Московского государства после того, как было распущено народное ополчение.

В связи с тем, что правительство не доверяло казакам и пыталось сократить их число, отделяя от них крестьян и холопов, в итоге в составе войска количество служилых казаков насчитывало около 11 тыс. человек. Власти выслали большинство казаков из Москвы в другие города на городовую службу вместе со стрелецкими войсками. Расселенные по разным городам, казаки утратили и свою военную организацию. Показателем казацкой вольности стало их объединение в станицы во главе с выборными атаманами.

Государство стремится подчинить себе казаков. Городовым воеводам было велено расписать казаков в сотни, также как и других служилых людей, и назначить к ним голов. В результате чего казаки лишились станичной организации и атаманов.

Устройство казачьего войска стало сотенным, сотни, подобно стрелецким, сводились в приказы. В основном теперь казаки подчинялись стрелецким головам, а в некоторых городах – детям боярским. Что касается размеров жалованья казаков, то в 1613 г. псковским казакам платили по 10 руб. атаманам, по 8 руб. есаулам и 6 руб. рядовым. Кормовое жалование собиралось с населения Пскова, что вызывало недовольство жителей и не всегда хватало на всех казаков. Государственных запасов не хватало. Для облегчения содержания казаков правительство заменяло кормовое жалование землей. Во времена правления Михаила Романова земельное жалование казаков было не большим и предназначалось главным образом для атаманов, в результате чего образовалась целая группа поместных атаманов, состояние и положение которых практически сравнялось с материальным положением детей боярских.

Вследствие того, что землю было трудно обрабатывать в условиях военного времени, казаки не ценили земельное пожалование. Однако после войны оно стало цениться, и казаки добивались права передачи своих земель детям и родственникам. За службу и осадное сидение государство отдавало некоторым группам казаков землю в поместное владение, тем самым уравнивая их материальное положение и службу с детьми боярскими.

Казаки с поместным владением составляли около 15% всех служилых казаков, большая часть которых по своему материальному положению приближалась к стрельцам и другим служилым приборным людям. Казаки-помещики получали земельное и денежное жалованье немного выше, чем стрельцы, но в льготах они были равны. Отдельно появилась группа беломестных казаков, оклады которых составляли от 20 до 30 четвертей в поле. По челобитным государство давало им льготы в виде освобождения налогов и повинностей казачьих дворов и земельных участков или поселяло их на таких участках.

Обучение было тяжёлым и постоянным. Лет с трёх-пяти казачок приучался к верховой езде. Стрелять учили с семи лет, рубить шашкой с десяти. Сначала спускали тонкой струйкой воду и «ставили руку», чтобы клинок под правильным углом резал воду, не оставляя брызг. Потом учили «рубить лозу», сидя на коновязи, на бревне, и только потом на боевом коне, по-боевому, по-строевому осёдланном. Рукопашному бою учили с трёх лет. Передавая особые, в каждом роду хранящиеся приёмы. Мальчика воспитывали гораздо строже, чем девочку, и жизнь его с раннего детства была заполнена трудом и обучением. С пяти лет мальчишки работали с родителями в поле: погоняли волов на пахоте, пасли овец и другой скот. Но время для игры оставалось. И крёстный, и атаман, и старики следили, чтобы мальчонку «не заездили», чтобы играть позволяли. Но сами игры были такими, что в них казак обучался либо работе либо воинскому искусству. Сыновьям казачьих офицеров времени на детские игры отпускалось меньше, чем сыновьям простых казаков. Как правило, с пяти-семилетнего возраста отцы забирали их в сменные сотни, полки и увозили с собой на службу, часто и на войну. Именно приобретённые в счастливые годы детства навыки помогали стать казаку лучшим в том ремесле, для которого он был рождён - военной службе. Принцип сбора был совершенно средневековый, ордынский. Атаман выбирал из числа богатых и известных казаков полковых командиров. Им давалось предписание о сборе полка своего имени. В предписании говорилось, из каких станиц брать казаков. Давалось также несколько мундиров для образца, сукно на весь полк, седельные щепы, ремни, весь материал для снаряжения и 50 опытных боевых казаков для обучения новобранцев-малолеток. Командиру полка указывали день и место, куда должен быть приведён сформированный полк. Далее в его распоряжения власти не вмешивались. Полковой командир был хозяином и создателем своего полка, он делал представления о производстве в офицерские чины и ставил урядников, писал устав на основании личного опыта или опыта старших, если был молод. Но поскольку в полку бывали казаки и старше и опытнее его, то действовали они вполне самостоятельно, по здравому смыслу. Дисциплина была в исключительно ответственном отношении казака к исполнению своего воинского долга. У казаков были очень малые потери в боях, поскольку воевали они рядом со своими станичниками: зачастую дед, отец и внуки в одном строю. Они оберегали друг друга и скорее позволяли убить или ранить себя самого, чем своего товарища. Одна серьга в ухе казака служила знаком, что данный мужчина - один сын в семье, таких берегли в бою, в случае гибели некому будет продолжить род, что считалось большой трагедией. Если предстояло смертельно опасное дело, не командир решал, кому на него идти: иногда это были добровольцы, но чаще дело решал жребий или розыгрыш. Хорошо вооружённые воины, которые с самого рождения обучались своему ремеслу, отлично владевшие различными боевыми навыками, в том числе и тактическими, умеющие быстро выполнять поставленные задачи - всё это, в совокупности, делало казаков абсолютно незаменимыми для русской армии. Таким образом, подводя общий итог состоянию вооруженных сил России в первой половине XVII в., необходимо отметить следующее. Московское правительство, руководствуясь в вопросах военного строительства привычными идеями, не оставалось в стороне от новомодных веяний и не без успеха попыталось применить их на практике в ходе конфликтов с Речью Посполитой и татарами. Полностью отказаться от старой военной системы власть была еще неспособна в силу различных причин. Однако при всей ограниченности шагов по реформированию военной сферы, предпринятых при Михаиле Федоровиче, русскими был накоплен ценнейший опыт создания армии "новой модели", который потом с успехом был использован его сыном Алексеем Михайловичем.

1. Поместное войско

В первые годы княжения Ивана III ядром московского войска оставался великокняжеский «двор», «дворы» удельных князей и бояр, состоявшие из «слуг вольных», «слуг под дворским» и боярских «послужильцев». С присоединением к Московскому государству новых территорий росло число дружин, переходящих на службу великому князю и пополнявших ряды его конного войска. Необходимость упорядочения этой массы военного люда, установления единых правил службы и материального обеспечения вынудила власти начать реорганизацию вооруженных сил, в ходе которой мелкий княжеский и боярский вассалитет превратился в государевых служилых людей - помещиков, получавших за свою службу в условное держание земельные дачи.

Так было создано конное поместное войско - ядро и главная ударная сила вооруженных сил Московского государства. Основную массу нового войска составляли дворяне и дети боярские. Только некоторым из них выпадало счастье служить при великом князе в составе «Государева двора», воины которого получали более щедрое земельное и денежное жалованье. Большая часть детей боярских, переходя на московскую службу, оставалась на прежнем месте жительства или переселялась правительством в другие города. Будучи причисленными к служилым людям какого-либо города, воины-помещики именовались городовыми детьми боярскими, организуясь в уездные корпорации новгородских, костромских, тверских, ярославских, тульских, рязанских, свияжских и других детей боярских.

Наметившееся в XV в. различие в служебном и материальном положении двух основных подразделений самого многочисленного разряда служилых людей - дворовых и городовых детей боярских сохранялось в XVI и первой половине XVII в. Даже во время Смоленской войны 1632–1634 гг. дворовые и городовые поместные воины в разрядных записях фиксировались как совершенно разные служилые люди. Так, в войске князей Д. М. Черкасского и Д. М. Пожарского, собиравшегося на помощь окруженной под Смоленском армии воеводы М. Б. Шеина, находились не только «городы», но и посланный в поход «двор», с перечислением входивших в него «столников и стряпчих, и дворян московских, и жилцов». Собравшись в Можайске с этими ратными людьми воеводы должны были идти под Смоленск. Однако в «Смете всяких служилых людей» 1650–1651 гг. дворовые и городовые дворяне и дети боярские разных уездов, пятин и станов были указаны одной статьей. В данном случае ссылка на принадлежность ко «двору» превратилась в почетное наименование помещиков, несущих службу вместе со своим «городом». Выделены были лишь выборные дворяне и дети боярские, которые действительно привлекались к службе в Москве в порядке очередности.

В середине XVI в. из числа служилых людей Государева двора как особый разряд войска выделяются дворяне. До этого их служебное значение оценивалось невысоко, хотя дворяне всегда были тесно связаны с московским княжеским двором, веди свое происхождение от придворной челяди и даже холопов. Дворяне наравне с детьми боярскими получали от великого князя во временное владение поместья, а в военное время выступали с ним или его воеводами в походы, являясь его ближайшими военными слугами. Стремясь сохранить кадры дворянского ополчения, правительство ограничивало их уход со службы. В первую очередь было пресечено похолопление служилых людей: статья 81 Судебника 1550 г. запретила принимать в холопы «детей боарских служилых и их детей, которые не служивали», кроме тех, «которых государь от службы отставит».

При организации поместного войска, кроме великокняжеских слуг на службу были приняты послужильцы из распущенных по разным причинам московских боярских дворов (в том числе холопы и дворня). Их наделили землей, перешедшей к ним на правах условного держания. Такие испомещения приобрели массовый характер вскоре после присоединения к Московскому государству Новгородской земли и вывода оттуда местных землевладельцев. Они, в свою очередь, получили поместья во Владимире, Муроме, Нижнем Новгороде, Переяславле, Юрьеве-Польском, Ростове, Костроме «и в иных городех». По подсчетам К. В. Базилевича, из 1310 человек, получивших поместья в новгородских пятинах, не менее 280 принадлежали к боярским послужильцам. По-видимому, правительство осталось довольно результатами этой акции, в дальнейшем повторяя ее при завоевании уездов, принадлежавших ранее Великому княжеству Литовскому. Из центральных районов страны туда переводились служилые люди, получавших поместья на землях, конфискованных у местной знати, высылавшейся, как правило, из своих владений в другие уезды Московского государства.

В Новгороде в конце 1470-х - начале 1480-х гг. включили в поместную раздачу фонд земель, составленный из обеж, конфискованных у Софийского дома, монастырей и арестованных новгородских бояр. Еще большее количество новгородской земли отошло к великому князю после новой волны репрессий, пришедшейся на зиму 1483/84 г., когда «поимал князь велики б[о]льших бояр новогородцкых и боярынь, а казны их и села все велел отписать на себя, а им подавал поместья на Москве по городом, а иных бояр, которые коромолю дръжали от него, тех велел заточити в тюрьмы по городом». Выселения новгородцев из их земельных владений продолжалась и впоследствии. Имения их в обязательном порядке отписывались на государя. Завершились конфискационные мероприятия властей изъятием в 1499 г. значительной части владычных и монастырских вотчин, поступившим, «по благословению Симона митрополита», в поместную раздачу. К середине XVI в. в новгородских пятинах более 90 % всех пахотных земель находилась в поместном держании.

С. Б. Веселовский, изучая проводившиеся в Новгороде в начале 80-х гг. XV в. испомещения служилых людей, пришел к выводу, что уже на первом этапе ведавшие отводом земли лица придерживались определенных норм и правил. В то время поместные дачи «колебались в пределах от 20 до 60 обеж», что в более позднее время составляло 200–600 четвертей (четей) пахотной земли. Аналогичные стандарты, по-видимому, действовали и в других уездах, где также началась раздача земли в поместья. Поздней, с увеличением численности служилых людей, поместные оклады сократились.

За верную службу часть поместья могла быть пожалована служилому человеку в вотчину. Д. Ф. Масловский считал, что вотчиной жаловались лишь за «осадное сидение». Однако сохранившиеся документы позволяют говорить о том, что основанием для такого пожалования могло стать любое доказанное отличие по службе. Самый известный случай массового пожалования поместных владений в вотчины отличившимся служилым людям произошел после благополучного окончания осады Москвы поляками в 1618 г. По-видимому, это и ввело в заблуждение Д. Ф. Масловского, однако сохранился интересный документ - челобитье князя Алексея Михайловича Львова с просьбой пожаловать его за «астраханскую службу», переведя часть поместного оклада в вотчинный. К челобитной была приложена любопытная справка с указанием аналогичных случаев. В качестве примера приведен И. В. Измайлов, который в 1624 г. получил в вотчину 200 четвертей земли с 1000 четвертей поместного жалованья, «со ста четей по двадцать четей <…> за службы, что он был посылан в Арзамас, и в Арзамасе город поставил и всякие крепости поделал». Именно этот случай дал основание для удовлетворения ходатайства князя Львова и выделения ему в вотчину 200 четвертей земли из 1000 четвертей его поместного оклада. Однако князь остался недоволен и, ссылаясь на пример других царедворцев (Ивана Федоровича Троекурова и Льва Карпова), награжденных ранее вотчинами, просил увеличить пожалование. Правительство согласилось с доводами князя Львова, и он получил в вотчину 600 четвертей земли.

Показателен и другой случай пожалования в вотчину поместных владений. Служилые иноземцы «спитарщики» Юрий Бессонов и Яков Без 30 сентября 1618 г. во время осады Москвы войском польского королевича Владислава, перешли на русскую сторону и раскрыли неприятельские планы. Благодаря этому сообщению ночной штурм Арбатских ворот Белого города поляками был отбит. «Спитарщики» приняты на русскую службу, получили поместья, но впоследствии подали челобитные о переводе их в вотчины. Ходатайства Ю. Бессонова и Я. Беза были удовлетворены.

Образование поместного ополчения стало важной вехой в развитии вооруженных сил Московского государства. Их численность значительно возросла, а военное устройство государства получило, наконец, четкую организацию.

А. В. Чернов, один из самых авторитетных в отечественной науке специалистов по истории вооруженных сил России был склонен к преувеличению недостатков поместного ополчения, которые, по его мнению, были присущи дворянскому войску с момента его возникновения. В частности, он отмечал, что поместная рать, как и всякое ополчение, собиралась только при возникновении военной опасности. Сбор войска, которым занимался весь центральный и местный государственный аппарат, проходил крайне медленно, а к военным действиям ополчение успевало подготовиться лишь в течение несколько месяцев. С устранением военной опасности дворянские полки распускались по домам, прекращая службу до нового сбора. Ополчение не подвергалось систематическому военному обучению. Практиковалась самостоятельная подготовка каждого служилого человека к выступлению в поход, вооружение и снаряжение воинов дворянского ополчения отличались большим разнообразием, не всегда соответствуя требованиям командования. В приведенном перечне недостатков в организации поместной конницы много справедливого. Однако исследователь не проецирует их на условия построения новой (поместной) военной системы, при которых правительству необходимо было как можно быстрей заменить существовавшее сборное войско, представлявшее собой плохо организованное соединение княжеских дружин, боярских отрядов и городовых полков, более действенной военной силой. В этой связи следует согласиться с выводом Н. С. Борисова, отмечавшего, что, «наряду с широким использованием отрядов служилых татарских «царевичей», создание дворянской конницы открывало путь к немыслимым доселе военным предприятиям». В полной мере боевые возможности поместного войска раскрылись в войнах XVI в. Это позволило А. А. Строкову, знакомому с выводами А. В. Чернова, не согласиться с ним в этом вопросе. «Дворяне, служившие в коннице, - писал он, - были заинтересованы в военной службе и с детства готовились к ней. Русская конница в XVI в. имела хорошее вооружение, отличалась быстрыми действиями и стремительными атаками на поле боя».

Говоря о достоинствах и недостатках дворянского ополчения, нельзя не упомянуть, что схожую систему организации войска имел в то время и главный противник Московского государства - Великое княжество Литовское. В 1561 г. польский король и великий князь литовский Сигизмунд II Август вынужден был при сборе войска требовать, чтобы «князи, панове, бояре, шляхта во всех местах и именьях мают то брати на себе, абы тым можнен и способнен на службу Речи Посполитое выправовали ся и абы каждыи на воину ехал в одинаковои барве слуги маючи и кони рослые. А на каждом пахолку зброя, тарч, древо с прапорцом водле Статуту». Показательно, что перечень вооружения военных слуг не содержит огнестрельного оружия. Литовское посполитое рушение вынужден был созывать и Стефан Баторий, скептически отзывавшийся о боевых качествах шляхетского ополчения, собиравшегося, как правило, в незначительном количестве, но с большим промедлением. Мнение самого воинственного из польских королей целиком и полностью разделял Андрей Михайлович Курбский, познакомившийся с устройством литовского войска во время своей изгнаннической жизни в Речи Посполитой. Процитируем его полный сарказма отзыв:

«Яко послышат варварское нахождение, так забьются в претвердые грады; и воистину смеху достойно: вооружившися в зброи, сядут за столом с кубками, да бают фабулы с пьяными бабами своими, а ни из врат градских изыти хотяще, аще и пред самым местом, або под градом, сеча от басурман на христиан была». Однако в самые тяжелые для страны минуты и в России, и в Речи Посполитой дворянская конница совершала замечательные подвиги, о которых и подумать не могли наемные войска. Так, презираемая Баторием литовская конница в период, когда король безуспешно осаждал Псков, едва не погубив под его стенами свою армию, совершила рейд в глубь русской территории (3-тысячный отряд Христофора Радзивилла и Филона Кмиты). Литовцы достигли окрестностей Зубцова и Старицы, устрашив находившегося в Старице Ивана Грозного. Именно тогда царь принял решение отказаться от завоеванных в Прибалтике городов и замков, чтобы любой ценой прекратить войну с Речью Посполитой.

Впрочем, рейд Х. Радзивилла и Ф. Кмиты очень напоминает частые русские вторжения на территорию Литвы во время русско-литовских войн первой половины XVI в., когда московская конница доходила не только до Орши, Полоцка, Витебска и Друцка, но и до окрестностей Вильны.

Настоящей бедой русского поместного войска стало «нетство» дворян и детей боярских (неявка на службу), а также бегство их из полков. Во время затяжных войн владелец поместья, вынужденный бросать хозяйство по первому же приказу властей, поднимался на службу, как правило, без большой охоты, а при первом же удобном случае старался уклониться от выполнения своего долга. «Нетство» не только сокращало вооруженные силы государства, но и оказывало отрицательное влияние на воинскую дисциплину, вынуждая тратить много сил для возвращения «нетчиков» в строй. Однако массовый характер «нетство» приняло лишь в последние годы Ливонской войны и носило вынужденный характер, так как было связано с разорением хозяйств служилых людей, многие из которых не могли «подняться» на службу. Правительство пыталось бороться с «нетчиками» и организовало систему розыска, наказания и возвращения их в строй. Позже оно ввело обязательное поручительство третьих лиц за исправное несение службы каждым дворянином или сыном боярским.

«Нетство» усилилось в годы Смутного времени, сохраняясь как явление и впоследствии. В условиях действительного разорения многих служилых людей правительство было вынуждено тщательно разбирать причину неявки помещиков в войско, привлекая к ответственности лишь тех дворян и детей боярских, которым «на службе быти мочно». Так, в 1625 г. к назначенному месту сбора в Дедилове из Коломны не прибыло 16 служилых людей (из 70 воинов, которым приказали выступить в поход). Из них «на службе не бывали» четверо, «а по сказке на службе [им] быти мочно». Другие двенадцать помещиков из числа неявившихся - «беспомесны и бедны, на службе быти не мочно». Рязанских дворян и детей боярских в полки прибыло 326. В «нетех» значилось 54 человека, из них «на службе не бывали» два рязанца, «а по сказке дворян и детей боярских на службе быти мочно <…> 25 человека безпомесны и бедны, а иные бродят меж двор, на службу им быти не мочно». Остальные отсутствующие помещики были больны, находились на засечной службе, по вызову в Москве или получили другие назначения. Интересно соотношение числа служилых людей, отсутствующих в полках по объективным причинам и действительно уклоняющихся от исполнения воинского долга - таковых оказалось соответственно 12 к 4 по коломенскому и 54 к 2 по рязанскому спискам.

Царский указ был учинен лишь о последних. В Коломну и Рязань отправили распоряжение: убавить «нетчикам», которым «на службе быти мочно», но которых не было в полках, из их поместного оклада по 100 четей, «да из денежного окладу из четвертных и из городовых денег четверть окладу». Наказание было не очень строгим. В военное время у бежавших со службы или не прибывших в полки служилых людей могли конфисковать все поместье «бесповоротно», а с учетом существенных смягчающих обстоятельств - «убавити из окладу поместного по пятидесяти чети, денег по два рубли, для того, чтоб им воровать и бегать с службы [было] не повадно». Лишенные поместий «нетчики» могли вновь получить земельное жалование, но должны были добиваться его усердной и исправной службой. Вновь испомещали их из выморочных, порозжих и конфискованных утаенных земель.

В частых войнах и походах того времени поместная конница, несмотря на существенные недостатки, в целом демонстрировала неплохую выучку и умение побеждать в самых сложных обстоятельствах. Поражения были вызваны, как правило, ошибками и некомпетентностью воевод (например, кн. М. И. Голицы Булгакова и И. А. Челяднина в Оршинской битве 8 сентября 1514 г., кн. Д. Ф. Бельского в сражении на реке Оке 28 июля 1521 г., кн. Д. И. Шуйского в Клушинской битве 24 июня 1610 г.), неожиданностью вражеского нападения (сражение на реке Уле 26 января 1564), численным превосходством противника, изменой в своем лагере (события под Кромами 7 мая 1605 г.). Даже в этих боях многие из участвовавших в них служилых людей «по отечеству» выказывали истинное мужество и верность долгу. Чрезвычайно похвально о боевых качествах русской поместной конницы отзывался Андрей Михайлович Курбский, писавший, что во время Казанского похода 1552 г. лучшими русскими воинами являлась «шляхта Муромского повету». В летописях и документах сохранились упоминания о подвигах, совершенных служилыми людьми в сражениях с врагом. Одним из самых известных героев стал суздальский сын боярский Иван Шибаев сын Алалыкин, пленивший 30 июля 1572 г. в сражении у деревни Молоди Дивея-мурзу - виднейшего татарского военачальника. Отвагу и воинское умение русских дворян признавали и враги. Так, о сыне боярском Ульяне Износкове, захваченном в плен в 1580 г. во время второго похода Стефана Батория, Ян Зборовский написал: «Он хорошо защищался и сильно изранен».

В целях проверки боеготовности воинов-помещиков в Москве и городах часто проводились общие смотры («разборы») записанных в службу дворян и детей боярских… На разборах происходило верстание подросших и уже годных к службе детей помещиков. При этом им назначалось соответствующее их «версте» «новичное» земельное и денежное жалованье. Сведения о таких назначениях записывались в «десятни» - списки уездных служилых людей. Помимо верстальных существовали «десятни» «разборные» и «раздаточные», призванные фиксировать отношение помещиков к исполнению своих служебных обязанностей. Кроме имен и окладов, в них вносились сведения о вооружении каждого служилого человека, о числе выставляемых им боевых холопов и кошевых людей, о количестве детей мужского пола, о находившихся в их владении поместьях и вотчинах, сведения о прежней службе, причины его неявки на «разбор», при необходимости - указания на раны, увечья и общее состояние здоровья. В зависимости от результатов смотра выказавшим усердие и готовность к службе дворянам и детям боярским поместное и денежное жалованье могло быть увеличено, и, наоборот, помещикам, уличенным в плохой военной подготовке земельный и денежный оклады могли быть значительно убавлены. Первые смотры дворян и детей боярских были проведены в 1556 г., вскоре после принятия Уложения о службе 1555/1556 гг. Тогда же в обиход вводится и сам термин «десятня». Необходимость составления таких документов стала очевидной в ходе широкомасштабных военных реформ «Избранной Рады». Все разборные, раздаточные и верстальные «десятни» должны были высылаться в Москву и храниться в Разрядном приказе, на них делались пометы о служебных назначениях, дипломатических и воинских поручениях, посылках с сеунчем, участии в походах, сражениях, боях и осадах; фиксировались отличия и награждения, придачи к поместному и денежному жалованью, мешающие службе ранения и увечья, пленение, смерть и ее причины. Списки с «десятен» подавались в Поместный приказ для обеспечения перечислявшихся в них служилых людей земельными окладами.

Выделяемые на основании «разборов» земельные пожалования назывались «дачами», размеры которых зачастую значительно отличались от оклада и зависели от поступающего в раздачу земельного фонда. Первоначально размеры «дач» были значительными, но, с увеличением численности служилых людей «по отечеству» они стали заметно сокращаться. В конце XVI получили распространение случаи, когда помещик владел землей в несколько раз меньше своего оклада (иногда в 5 раз меньше). В раздачу также поступали и нежилые поместья (не обеспеченные крестьянами). Таким образом, иным служилым людям, чтобы прокормить себя, приходилось заниматься крестьянским трудом. Появляются дробные поместья, состоявшие из нескольких владений, разбросанных по разным местам. С увеличением их числа связан знаменитый указ Симеона Бекбулатовича, содержавший предписание о верстании детей боярских землями только в тех уездах в которых они служат, однако это распоряжение не выполнялось. В 1627 г. правительство вновь вернулось к этому вопросу, запретив новгородским служилым людям иметь поместья в «иных городах». Тем не менее, попытки ограничения поместного землевладения границами одного уезда осуществить не удавалось - Поместный приказ, в условиях постоянной нехватки порожней земли, постоянных споров из-за положенных по окладу, но не полученных дач, был не в состоянии выполнить такие предписания. В документах описываются случаи, когда поверстанный в службу дворянин или сын боярский вообще не получал поместной дачи. Так, в писцовой книге Звенигородского уезда 1592–1593 г. отмечено, что из 11 дворовых детей боярских 3-й статьи, которым при верстании определили оклад в 100 четвертей земли, 1 человек получил дачу больше определенной нормы - 125 четвертей, четверо получили поместья «не сполна», а 6 детей боярских не получили ничего, хотя полагалось им «800 четьи доброй земли». В Казанском уезде некоторые служилые люди имели в поместье лишь по 4–5 четвертей земли, а Байбек Исламов, невзирая на строгий запрет, даже вынужден был «пахать ясачную землю». В 1577 г. при проверке челобитья детей боярских из Путивля и Рыльска выяснилось, что поместьями в этих уездах владели лишь 69 служилых людей, к тому же испомещены они были «по окладом несполна, иные в полы, а иные в третей и в четвертой жеребей, а иным дано на усадища непомногу». Тогда же обнаружилось, что в Путивльском и Рыльском уезде «неиспомещено 99 человек». Поскольку все они несли службу, правительство выплатило им денежное жалованье «в их оклады» - 877 руб., но наделить поместьями не смогло. Такое положение дел сохранялось и впоследствии. В 1621 г. в одной из «разборных» книг, сохранившейся лишь фрагментарно, отмечалось, что у Я. Ф. Воротынцева, поместный оклад которого составлял 150 четвертей земли, а денежный - 5 руб., «поместья за ним в дачах нет ни одной чети». Тем не менее на смотр беспоместный воин прибыл, хотя и без коня, но с самопалом и рогатиной.

В том случае, если поместная дача была меньше назначенного оклада, то действовало правило по которому «не сполна» испомещенный дворянин или сын боярский не освобождался от воинской повинности, а получал некоторое послабление в условиях несения службы: малопоместных служилых людей не назначали в дальние походы, старались освободить от сторожевой и станичной службы. Их уделом было несение осадной (гарнизонной), иногда даже «пешей» службы. В 1597 г. в Ряжске на «осадную службу» были переведены 78 (из 759) служилых людей, получивших по 20 четвертей земли, но лишенных денежного жалованья. Совсем обедневшие из них автоматически выбывали со службы. Такие случаи зафиксированы в документах. Так, в 1597 г., при разборе муромских дворян и детей боярских, было установлено, что «Меншичко Иванов сын Лопатин <…> худ и вперед служити ему нечем, да и поруки по нем не держат, а к Москве к смотру не бывал». За этим сыном боярским значилось всего 12 четвертей вотчины, такое крошечное землевладение равнялось далеко не самому крупному крестьянскому наделу. Еще меньше земли имели «Ивашко да Трофимко Семеновы дети Мещериновы». Такая же «вотчинишка» в 12 четвертей у них была на двоих. Естественно, что братья Мещериновы также служить не могли и «к Москве к смотру не бывали».

Число поверстанных в службу городовых дворян и детей боярских по каждому уезду зависело от количества земли, освобождавшегося в этой местности для поместной раздачи. Так, в 1577 г. в Коломенском уезде числилось 310 дворян и детей боярских (в 1651 г. в Коломне было 256 выборных, дворовых и городовых детей боярских, 99 из которых записались в рейтарскую службу), в 1590 г. в Переяславле-Залесском - 107 служилых людей «по отечеству» (в 1651 г. - 198 человек; из них 46 - в «райтарех»), в 1597 г. в славившемся воинами Муроме - 154 помещика (в 1651 г. - 180; из них 12 - рейтар). Наибольшее число служилых дворян и детей боярских имели такие крупные города, как Новгород, где в пяти пятинах в службу было поверстано более 2000 человек (в 1651 г. - 1534 дворянина и 21 поместный новокрещен), Псков - более 479 человек (в 1651 г. - 333 человека, включая испомещенных в Псковском уезде 91 пусторжевца и 44 невлян, потерявших старые поместья после передачи Невеля Речи Посполитой по Деулинскому перемирию 1618 г. и оставшегося за Польско-Литовским государством после неудачной Смоленской войны 1632–1634 г.).

Оклады поместного и денежного жалованья дворовых и городовых дворян и детей боярских колебались от 20 до 700 четвертей и от 4 до 14 руб. в год. Наиболее заслуженные люди «московского списка» получали земельного жалованья: стольники до 1500 четвертей, стряпчие до 950 четвертей, дворяне московские до 900 четвертей, жильцы до 400 четвертей. Размер денежного жалованья у них колебался в пределах: 90– 200 руб. у стольников, 15–65 руб. у стряпчих, 10–25 руб. у дворян московских и 10 руб. у жильцов.

Правильное установление окладов вновь призываемым на службу дворянам и детям боярским было важнейшей задачей проводивших смотры официальных лиц. Как правило, «новики» верстались поместным и денежным жалованьем на три статьи, однако известны и исключения. Приведем несколько примеров определения поместных и денежных окладов вновь поверстанным в службу дворянам и детям боярским:

В 1577 г. коломенские «новики» по «дворовому списку» делились всего на 2 статьи:

1-я статья - 300 четвертей земли, денег по 8 рублей.

2-я статья - 250 четвертей земли, денег по 7 рублей.

Но в той же Коломне «новики», числившиеся «с городом», были поверстаны на 4 статьи с несколько меньшими окладами:

4-я статья - 100 четвертей земли, денег по 4 рубля.

В Муроме в 1597 г. «новики» по «дворовому списку» 3 статей получили земельного жалованья еще больше коломничей, но денежными окладами все они были поверстаны одинаково:

1-я статья - 400 четвертей земли, денег по 7 рублей.

2-я статья - 300 четвертей земли, денег по 7 рублей.

3-я статья - 250 четвертей земли, денег по 7 рублей.

Муромские «городовые» «новики» были разделены на 4 статьи, первая из которых имела, по сравнению с коломенскими «новиками» повышенный земельный оклад, но уменьшенный денежный:

1-я статья - 300 четвертей земли, денег по 6 рублей.

2-я статья - 250 четвертей земли, денег по 6 рублей.

3-я статья - 200 четвертей земли, денег по 5 рублей.

4-я статья - 100 четвертей земли, денег по 5 рублей.

В 1590 г. в Великом Новгороде при верстании «новиков», многие из которых служили неверстанными «лет по пяти и по шти», боярин кн. Никита Романович Трубецкой и дьяк Посник Дмитриев разделили служилых людей на 3 статьи:

1-я статья - 250 четвертей земли, денег по 7 рублей.

2-я статья - 200 четвертей земли, денег по 6 рублей.

3-я статья - 150 четвертей земли, денег по 5 рублей.

Такие размеры верстания следует признать очень высокими, ибо в южных городах даже при верстании «новиков» в станичную и сторожевую службу, считавшуюся более почетной и опасной в сравнении с полковой, поместные оклады были значительно ниже, хотя денежное жалованье соответствовало новгородскому. Например, в 1576 г. при разборе служилых людей в Путивле и Рыльске, «новики», разделенные на три статьи, получили в Путивле:

1-я статья - 160 четвертей земли, денег по 7 рублей.

2-я статья - 130 четвертей земли, денег по 6 рублей.

3-я статья - 100 четвертей земли, денег по 5 рублей.

В писцовой книге Звенигородского уезда 1592–1593 гг. земельные «новичные» оклады были ниже почти в три раза:

1-я статья - 70 четвертей земли.

2-я статья - 60 четвертей земли.

3-я статья - 50 четвертей земли.

В данном случае указаны были лишь поместные оклады, денежное жалованье не учитывалось, возможно и не выплачивалось. Часть «новиков» получила землю в поместье «не сполна», часть осталась беспоместной. Получить полагающуюся ему земельную дачу и прибавки к ней служилый человек мог исправной службой, выказанными отличиями при исполнении возложенных на него обязанностей и поручений.

В 1604 г. при верстании на службу детей боярских рязанского архиепископа их разделили на шесть статей, со следующими поместными и денежными окладами:

1-я статья - 300 четвертей земли, денег по 10 рублей.

2-я статья - 250 четвертей земли, денег по 9 рублей.

3-я статья - 200 четвертей земли, денег по 8 рублей.

4-я статья - 150 четвертей земли, денег по 7 рублей.

5-я статья - 120 четвертей земли, денег по 6 рублей.

6-я статья - 100 четвертей земли, денег по 5 рублей.

В том же 1604 г. при верстании окольничим Степаном Степановичем «новиков» из Суздаля, Владимира, Юрьева Польского, Переяславля-Звалесского, Можайска, Медыни, Ярославля, Звенигорода, Гороховца и др. городов они также делились на 5 и даже 6 статей.

Приведенные данные весьма красноречивы. Они свидетельствуют об ошибочности утверждения П. П. Епифанова об установлении «определенного законом окладе поместий». Как показывают данные десятен и писцовых книг, в каждом уезде оклады имели свои пределы, весьма разнившиеся между собой. Определяющим в каждом конкретном случае был размер фонда земель, шедших в поместную роздачу. Власти старались не опускать оклад ниже определенного уровня (50 четвертей земли), предпочитая оставлять часть служилых людей без поместных дач.

После великого «разоренья» начала XVII в. правительство, испытывавшее серьезные финансовые трудности, на время прекратило выплату денежного жалованья городовым детям боярским. В составленной в 1622 г. кн. И. Ф. Хованским и дьяком В. Юдиным «Десятне разных городов» о «разобранных» служилых людях сделаны характерные записи: «На службу де ему мочно быти без жалованья», с обязательным добавлением «а только де государь пожалует ему денежное жалованье и он службы прибавит». Вышесказанное относилось и к выборному дворянину Ивану Ивановичу Полтеву, имевшему по окладу 900 четвертей, в поместной даче 340 четвертей (из них 180 были пожалованы в вотчину). На службу без денежного жалованья он выходил на коне, в саадаке и с саблей, в сопровождении холопа «на мерине с пищалью». В случае выплаты ему положенных 40 руб. Полтев обещал «службы прибавить» и облачиться в «бехтерец да шишак» и привести еще одного слугу «на коне в саадаке с саблею». Подобные обещания давали и другие служилые люди, заинтересованные в получении денежного жалованья. Некоторые из них, например Андрей Степанович Неелов, без денежного жалованья на службу подняться не могли.

В связи с ограниченностью земельного фонда наиболее регламентировано было поместное землевладение в Московском уезде. В октябре 1550 г., при определении нормы верстания здесь 1000 «лутчих слуг», правительство определило разделить их на три статьи с окладами в 200, 150 и 100 четвертей земли. По сравнению с поместными окладами детей боярских других городов, для первой и второй статьи они были меньше почти в два раза. Однако вскоре правительству удалось увеличить оклады дворян «большей статьи» Московского уезда. Уже в 1578 г. поместное жалованье определялось им в 250, 300 и даже 400 четвертей. Для служилых людей второй и третьей статей оклады остались неизменными. Однако испомещенные под Москвой дети боярские получали повышенный денежный оклад - 12 руб. помещики 1-й статьи, 10 руб. - 2-й статьи и 8 руб. - 3-й статьи. Впоследствии нормы поместных раздач в Московском уезде вновь были сокращены. В соответствии с Указом 1586/1587 г. и Соборным Уложением 1649 г. бояре получали под Москвой не более 200 четвертей на человека, окольничие и думные дьяки - 150 четвертей, стольники, стряпчие, дворяне московские, головы московских стрельцов, степенные и путные ключники - 100 четвертей, «дворяны из городов, которые служат по выбору» - 50 четвертей по Указу 1586/1587 г. и 70 четвертей по Уложению, жильцы, стремянные конюхи, сотники московских стрельцов - 50 четвертей, дворовые стряпчие, сытники и дети боярские «царицына чину» - 10 четвертей, с каждых 100 четвертей их поместного оклада, подьячие «которые сидят у дел по приказом» - 8 четвертей. Остальное земельное жалованье, превышавшее норму поместных раздач под Москвой, выделялось им в других уездах.

Во второй половине XVI в. военная служба дворян и детей боярских разделялась на городовую (осадную) и полковую. Осадную службу несли или мелкопоместные лица с окладов в 20 четей или неспособные по состоянию здоровья к полковой (походной) службе; в последнем случае у детей боярских отбиралась часть поместных владений. Осадная служба выполнялась в пешем строю, ее могли нести только «с земли», с поместных владений; денежное жалованье воинам, находившимся в осадной службе не выплачивалось. За исправное исполнение обязанностей малоземельные дворяне и дети боярские могли быть переведены из осадной в полковую службу с повышением поместного оклада и выдачей денежного жалованья. В городовой (осадной) службе продолжали числиться и отставные дворяне и дети боярские, которые не могли нести полковую службу по старости, болезни или из-за тяжелых увечий. Так, в разборной «десятне» 1622 г. среди касимовских помещиков значился «выборный» дворянин Василий Григорьевич Чихачев, имевший 150 четвертей земли, на которых проживало 18 крестьян и 5 бобылей. По сказке окладчиков, проводившие разбор князь Иван Федорович Хованский и дьяк Василий Юдин отметили, что «Василий стар и от ран увечен, без руки и болен нутреною болезнью - черева выплывают». Признав, что Чихачеву «за старостью и за болезнью полковые и ближние службы за увечье служить не мочно», составители документа окончательной отставки однорукому ветерану не дали, записав, что «мочно де ему московская или городовая служба». Среди записанных в 1626 г. в городовую службу 27 калужан у 4 не было поместий, еще у 12 - крестьян. В 1651 г. в Рязанском уезде значился в городовой службе 71 отставной помещик. Всего же по составленной в том году «Смете всяких служилых людей» отставных (старых, увечных и больных) и малоимущих детей боярских, «написанных в городовую службу», оказалось по всем уездам 203 человека. Окончательную отставку получали лишь совсем старые и увечные ветераны. Такие, как Богдан Семенович Губарев, после 43 лет ратной службы потерявший остатки здоровья и в 1614 г. обратившийся с челобитной на имя царя Михаила Федоровича. Старый воин просил об отставке его «за старостию и увечьем» от службы и о пожаловании поместьем его малолетних детей. При осмотре Богдана Губарева в Разряде было обнаружено, что он «стар и от ран увечен, левая рука ниже локтя пересечена саблею и рукой не владеет, левая щека и с ухом отсечена, да он пробит из пищали насквозь в щеки и зубы выбиты». Только тогда его освободили от службы, обязав до совершеннолетия сыновей (7, 5 и 4 лет) выставлять на войну даточного человека.

Полковая служба была дальней (походной) и ближней (украинной, береговой). В мирное время она сводилась к постоянной охране границ, главным образом южных. В случае необходимости городовых дворян и детей боярских «меньших статей» привлекали к засечной службе, более состоятельных (имевших от 10 до 300 четвертей земли), «которые б люди были конны, и собою молоды, и резвы, и просужи», привлекали к станичной службе, назначая старшими над ними самых обеспеченных - имевших оклады по 400–500 четвертей. Повышенный оклад в данном случае подразумевал и максимальную меру ответственности - назначенные станичными головами дворяне должны были добросовестно выполнять возложенные на них обязанности.

Московские служилые люди (наиболее видная часть дворянства - стольники, стряпчие, московские дворяне и жильцы, головы и сотники московских стрельцов) находились в более привилегированном положении, по сравнению с городовыми детьми боярскими. Поместные оклады воинов Государева полка составляли от 500 до 1000 четвертей, а денежные от 20 до 100 руб.; многие из них имели крупные вотчины.

В полках московские служилые люди занимали командные должности воевод, их товарищей, сотенных голов и т. п. Общее число стольников, стряпчих, московских дворян и жильцов было невелико - не более 2–3 тыс. человек в XVI в., 3700 - в середине XVII в. Они выводили на службу значительное количество военных слуг (боевых холопов), благодаря чему численность Царского полка достигала 20 тыс. человек (в Казанском походе 1552 г.), а с участием «выборных» дворян и детей боярских и более.

Вызванные на службу помещики одного уезда формировались на сборных пунктах в сотни; из остатков уездных сотен создавались смешанные сотни; все они распределялись по полкам. После окончания службы дворяне и дети боярские распускались по домам, сотни распадались и при следующем призыве на службу, формировались вновь. Таким образом, сотни, как и полки, являлись лишь временными войсковыми единицами поместного ополчения.

Наиболее ранние сведения о составе и вооружении дворян и детей боярских относятся к 1556 г., когда в Кашире был произведен смотр боярами Курлятевым и Юрьевым и дьяком Вылузгой. При подведении его итогов расмотрим только тех дворян и детей боярских, у которых показаны поместные оклады; таких в каширской «десятне» насчитывается 222 человека. Указанные лица по своему имущественному положению принадлежали в основном к среднепоместному дворянству: имели поместья в 100–250 четвертей (в среднем - 165 четвертей). На смотр они явились на конях (без исключения), а многие даже «одвуконь» - с двумя конями. О вооружении каширян в «десятне» сообщалось: саадак имели 41 воин, копье - 19, рогатину - 9, топор - 1; без всякого оружия на смотр прибыли 152 служилых человека. Составители документа отметили, что 49 помещиков имели защитное вооружение (доспехи).

На смотре присутствовало 224 дворянских людей - холопов (кроме кошевых - обозных), в том числе 129 человек безоружных. Остальные 95 военных слуг имели следующее оружие: саадак и саблю - 15 человек, саадак и рогатину - 5, саадак и копье - 2, саадак - 41, рогатину - 15, копье - 16 и пищаль - 1 человек. Из 224 боевых холопов в защитном снаряжении находилось 45, все имели коней. Следовательно, дворянских слуг было не меньше, чем самих помещиков, и они были вооружены не хуже помещиков.

Как изменилась дворянская конница в конце XVI в., показывает «десятня» по городу Коломне 1577 г. Коломенские дворяне и дети боярские (283 человек) принадлежали к среднепоместным владельцам, но явились на смотр вооруженные лучше каширян. Почти все имели одинаковое оружие: саадак и саблю. У многих из них было хорошее защитное вооружение, большая часть коломенских детей боярских выступила в поход в сопровождении боевых холопов или хотя бы конных «людей с юком (вьюком)».

В конце XVI в. правительство делало попытки усиления боеспособности поместной конницы. Так, в 1594 г. при смотре детей боярских города Ряжска большинству из них было велено служить с пищалями. Вооруженные огнестрельным оружием ряжские помещики были распределены по 6 сотням которыми командовали С. А. Хирин (50 детей боярских, включая «новиков»), Р. Г. Батурин (47 детей боярских), Г. С. Лыков (51 сын боярский), А. Н. Щетинин (49 детей боярских), В. Р. Озеров (50 детей боярских) и Т. С. Шевригин (47 детей боярских). Всего в подразделениях конных пищальников служило 294 помещиков, не считая их сотников.

Относительно общей численности поместного ополчения конца XVI в. имеются указания в специальной работе С. М. Середонина о вооруженных силах Русского государства. Автор пришел к выводу, что общее число дворян и детей боярских в конце XVI в. не превышало 25 тыс. человек. Середонин подсчитал, что указанные помещики, имея в среднем по 200 четвертей поместий или вотчин, должны были приводить с собой по 2 человека. Таким образом, общая численность конницы из дворян и детей боярских с их людьми составляла около 75 тыс. человек. Эти расчеты автора для XVI в. достаточно убедительно уточнил А. В. Чернов, отметивший, что с 200 четвертей земли помещик должен был приводить, по Уложению 1555/1556 г., не двух, а одного вооруженного человека, так как с половины указанной земли (100 четвертей) он нес службу сам. Следовательно, в XVI в. общее число дворянского ополчения составляло не 75, а 50 тыс. человек. Более того, сохранившиеся «десятни» за вторую половину XVI в. показывают, что дворяне и дети боярские очень неаккуратно приводили с собой вооруженных людей, причитающихся с них по Уложению 1555/1556 г. (сказывалось разорение служилого сословия в годы опричнины и Ливонской войны), поэтому поместная конница в эти годы насчитывала значительно меньше 50 тыс. человек. После голода начала XVII в., вынудившего служилых землевладельцев избавляться от боевых холопов, ставших лишними нахлебниками, численность военных слуг, сопровождавших своих «государей» на войну, сократилась. Невозможность соблюдения старых норм несения военной службы, определенных Уложением 1555/1556 гг., признало и правительство. В 1604 г. Соборным Приговором предписывалось выставлять в поход холопа не со 100, а с 200 четвертей земли.

В середине XVII в., несмотря на потерю западных и северо-западных территорий, численность служилых людей «по отечеству» несколько возросла. Это произошло за счет испомещения «новиков» и выведенных с земель, отданных Речи Посполитой дворян и детей боярских, получивших новые дачи в южных уездах и поступивших в поместную раздачу черносошных волостях. По «Смете всяких служилых людей» 1650/1651 г. во всех городах, пятинах и станах Московского государства находилось 37 763 дворян и детей боярских. В Москве значилось «по списку» 420 стольников, 314 стряпчих, 1248 дворян московских, 57 иноземцев «которые служат с московскими дворяны», 1661 жилец - всего 3700 человек. К сожалению, составители «Сметы» не указали количества боевых холопов, выставляемых служилыми людьми, однако по самым минимальным расчетам их было тогда не менее 40–50 тыс. человек.

Боярскими людьми или боевыми холопами назывались военные слуги, которых помещики и вотчинники приводили с земли по норме, определенной Уложением 1555/1556 г., вооруженными и на конях. А. В. Чернов, говоря о боярских людях, писал о самостоятельном боевом значении военных слуг в русском войске. В качестве примера он использовал осаду Казани 1552 г., во время которой, по утверждению историка, «боярские люди вместе со стрельцами и казаками вынесли на своих плечах всю тяжесть осады и овладения городом». Более того, продолжает Чернов, в военных действиях под стенами татарской столицы боевые холопы действовали отдельно от дворян. Как и другие ратные люди, они формировались в особые отряды (сотни) со своими головами, а в ряде случаев имели самостоятельную полковую организацию. Предположения историка неубедительны. Основу походного русского войска, как было показано выше, составляли полки дворянской конницы, по которым распределялись стрелецкие и казацкие приказы, приборы и сотни; в достоверных документальных источниках не встречается упоминаний о «холопьих» полках и сотнях. Иногда военных слуг использовали в сборных частях, назначенных штурмовать вражеские крепости, но в составе пехотных колонн, основой которых являлись стрельцы и казаки, под командованием голов и сотников из дворян. Именно так обстояло дело под Казанью в 1552 г. и под Нарвой в 1590 г.

Из книги Королевство вандалов [Взлет и падение] автора Диснер Ганс-Иоахим

Войско и флот По поводу войска и флота нового вандальского североафриканского государства высказывались самые разные точки зрения . Оба «рода войск» находились в распоряжении короля, обычно являвшегося и верховным главнокомандующим. Этот обычай, существовавший и до,

Из книги Русская история. 800 редчайших иллюстраций автора

Из книги Курс русской истории (Лекции I-XXXII) автора Ключевский Василий Осипович

Поместное землевладение Поместной системой мы называем порядок служилого, т.е. обязанного ратной службой, землевладения, установившийся в Московском государстве XV и XVI вв. В основании этого порядка лежало поместье. Поместьем в Московской Руси назывался участок казенной

Ключевский Василий Осипович

IV. Войско Переходя к определению отношений верховной власти к подданным вообще, к изложению известий, сообщаемых иностранцами о государственном управлении и его органах, мы, разумеется, должны прежде всего остановиться на устройстве войска. Если и теперь в государствах

Из книги Завоевание Америки Ермаком-Кортесом и мятеж Реформации глазами «древних» греков автора Носовский Глеб Владимирович

6. Войско агрессора Никия - это огромное войско профессионалов То же самое сообщается и о войске агрессора хана Мамая В Сицилийской войне якобы V века до н. э. агрессором были афиняне во главе с Никием. Они напали на Сицилию. Фукидид говорит: «Столько народностей эллинских

Из книги Хетты автора Гёрни Оливер Роберт

1. Войско Сила хеттской империи, как и других современных ей царств, основывалась на быстро развившемся новом оружии - легкой колеснице, запряженной конями; она появилась в Западной Азии вскоре после 1600 г. до н. э.Боевая колесница сама по себе не была новостью. У шумеров

Из книги Тайны египетских пирамид автора Попов Александр

Войско Вооруженные силы в Египте состояли из отрядов, сформированных на местах и подчиненных местной власти. Это, впрочем, дурно отражалось на государственности. Например, имевшие собственные войска местные князьки свергли Шестую династию и бросили страну в водоворот

Из книги Средневековая Исландия автора Буайе Режи

Войско У исландцев, с их невероятно обостренным чувством личного достоинства, крайней чувствительностью, которая не позволяла им сносить даже малейший намек на оскорбление или недомолвку, с их преувеличенным чувством собственной значимости, было нечто вроде страсти к

Из книги Русская история. 800 редчайших иллюстраций [без иллюстраций] автора Ключевский Василий Осипович

ПОМЕСТНОЕ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ Поместной системой мы называем порядок служилого, т. е. обязанного ратной службой, землевладения, установившийся в Московском государстве XV и XVI вв. В основании этого порядка лежало поместье. Поместьем в Московской Руси назывался участок

Из книги Два лица Востока [Впечатления и размышления от одиннадцати лет работы в Китае и семи лет в Японии] автора Овчинников Всеволод Владимирович

Окаменевшее войско Принято считать, что Великая Китайская стена – единственное творение человеческих рук, заметное даже из космоса. Повидав на своем веку немало чудес света, я убедился, что «Ваньли чанчэн» – «Великая стена длиной в десять тысяч ли» (6600 километров)

Из книги Московская Русь: от Средневековья к Новому времени автора Беляев Леонид Андреевич

ВОЙСКО В русских княжествах XIII–XV вв. и позднее в Московском царстве войско было предметом постоянных забот, ведь его мощь была первым условием государственного суверенитета и экономического процветания. Сперва неизбежная упорная борьба за независимость от Орды и

Из книги Родная старина автора Сиповский В. Д.

Войско И в наше время [конец XIX в.] все главные европейские государства очень заботятся о своих военных силах, а два столетия назад войны были чаще и продолжительнее, чем в наш век, и потому военное дело стояло на первом месте в ряду государственных обязанностей. Наше

Из книги Русская история. Часть II автора Воробьев М Н

2. Стрелецкое войско Что же такое было стрелецкое войско, почему оно бунтовало, почему Петр впоследствии так «выжигал» стрельцов из народного организма?Стрелецкие полки - своеобразная городская придворная пехота - были учреждены в XVII веке и в сравнении с ополчением

Из книги Полное собрание сочинений. Том 12. Октябрь 1905 - апрель 1906 автора Ленин Владимир Ильич

Войско и революция Восстание в Севастополе все разрастается{61}. Дело близится к развязке. Борющиеся за свободу матросы и солдаты устраняют начальство. Порядок поддерживается полный. Правительству не удается повторить кронштадтской гнусной проделки, не удается вызвать

Русская поместная конница в XVI столетии являлась решающей военной силой во всех военных предприятиях российского государства.

XVI в. был временем активной экспансии, собирания земель под рукой Москвы. Повышенная внешнеполитическая активность требовала обеспечения в виде многочисленной и мобильной армии, способной быстро перемещаться в тот или иной район для проведения наступательных или оборонительных акций либо просто для демонстрации силы. Именно конница отвечала всем этим требованиям. И хотя пехота и артиллерия с каждым годом становились все более важной составляющей военной силы страны, только конные полки могли обеспечить решение тактических и стратегических задач. Они завязывали бой, прикрывали отступление, развивали успех в случае победы, вели разведку и контролировали маршевые колонны. В процессе складывания территориальных основ России конница применялась не только по прямому военному назначению. Небольшие отряды отправлялись в длительные экспедиции, которые являлись одновременно разведкой, завоевательным походом, исследовательским туром, посольской, торговой и старательской миссией и, наконец, невероятным приключением для всех, кому не сиделось дома на печи.

Боец поместной конницы являлся универсальным воином, владевшим всеми видами наступательного вооружения. Иностранные путешественники неизменно высоко оценивали профессиональную подготовку русских конных воинов. Сигизмунд Герберштейн в «Записках о московитских делах» удивлялся, как московиты умудряются на скаку пользоваться одновременно уздой, саблей, плетью и луком со стрелами. Русский всадник был хорошим, крепким бойцом. Кроме того, новая система поместного комплектования войска позволила собирать невиданные для предыдущей эпохи армии до 100-150 тысяч человек. Словом, как поется в казачьей песне XIX в.: ««Верь и надейся, Русь безопасна, русского войска сила крепка». Учитывая вышеизложенное, победы и успехи русского оружия выглядят (почти всегда) оправданными и закономерными. О поражениях бывает страшно и горько читать, понимая, что люди гибли и попадали в плен тысячами по вине халатного и неорганизованного командования.
Например, во время второй казанской войны 1523 г. огромное московское войско в 150 тысяч человек, двигаясь тремя колоннами, пришло под Казань разрозненно, причем артиллерия и обоз опоздали на месяц! От полного уничтожения армию спасли решительные действия русской конницы, которая 15 августа1524 г. нанесла поражение татарам на Утяковом поле (правый берег реки Свияги) и заставила их отойти под стены Казани.

Основы тактики русской конницы начали складываться еще в XIII-XIV вв. Именно тогда распространяется и совершенствуется тактика боя с поочередными соступами и многочастное построение войска для битвы. К концу XV в. данная тактика полностью приспосабливается к условиям легкоконного боя. Легкие седла с пологими луками и короткими стременами делали невозможным таранный копейный удар, превалировавший в качестве средства атаки в эпоху классического Средневековья. Высокая посадка, по замечанию С. Гербер штейна, не давала «... выдержать несколько более сильного удара копья..», но зато предоставляла широкие возможности для ведения маневренного боя. Сидя в седле с полусогнутыми ногами, воин мог ногами, воин мог легко привставать в стременах, быстро поворачиваться в стороны, стреляя из лука, метая сулицы или действуя саблей. Тактика русской конницы, таким образом, по объективным причинам стала в общих чертах напоминать тактику легкой восточной конницы. Германский историк А. Кранц точно и подробно описывал ее: «...набегая большими вереницами, бросают копья (сулицы. - Авто) и ударяют мечами или саблями и скоро отступают назад» (цит. по Кирпичникову, 1976).

Вооружение конницы включало весь набор боевых средств своего времени, кроме выраженных пехотных «инструментов» - таких, как бердыш, рогатинаили сошная пищаль. Причем защитное вооружение развивалось почти исключительно в среде конницы, так как пехотаиграла роль стрелков и не нуждалась в развитой защите, кроме, разве что, переносных щитов.

Как отмечалось выше, наступательное вооружение было приспособлено для нужд легкой конницы. Копья перестают быть главным орудием конной борьбы, хотя и не исчезают совсем из обихода. Наконечники копий теряют массивность, по основным геометрическим характеристикам совпадая с образцами XIV-XV вв. Впервые после XII в. широко распространяются пики. Они характеризуются узким3-4гранным пером, не больше 30 мм Втулки почти не имеют выраженной шейки, кроме того, основание пера часто усиливается сферическимили биконическим утолщением, что было вызвано стремлением придать максимальную жесткость узкому телу пики. Той же цели служили граненые и витые втулки. Хорошая коллекция пик 1540 г. была обнаружена в Ипатьевском переулке Москвы. Показательно, что на десять найденных пик пришлось одно копье и одна рогатина. Видимо, именно пика становится основным древковым оружием конницы, к началу XVII в. совершенно вытеснив копье, что подтверждается археологическими находками, например в Тушинском лагере. Сабля и палаш были основным оружием ближнего боя. В основном они повторяли формы клинкового оружия Передней и Средней Азии, хотя использовались и европейские, особенно венгерские и польские образцы. В качестве вспомогательного оружия были распространены кончары - мечи с узким длинным лезвием для поражения сквозь кольчуги. Ограниченно употреблялись европейские мечи и шпаги.
В качестве оружия дистанционного боя главенствовал лук. Сложносоставные рефлексивные луки с набором стрел различного предназначения (от бронебойных до «срезней» 1) были незаменимым орудием поражения для легкого конника. У пояса или, чаще, у седла носились футляры с сулицами - «джериды». С 1520х гг. в среде конницы начинает распространяться огнестрельное оружие, что к 1560м гг. приобретает широкий размах. Об этом говорят сообщения Павла Иовия и Франческо Тьеполо о конных аркебузерах, конных стрельцах-пищальниках. Видимо, на вооружении конницы состояли короткие карабины, а к концу XVI в. - и пистолеты.

Защитное вооружение состояло преимущественно из гибких систем защиты. Большой популярностью пользовались «тягиляи» - стеганые на конском волосе и вате матерчатые длиннополые куртки с короткими рукавами, которые могли дополнительно прокладываться фрагментами кольчужного полотна. Они отличались значительной толщиной набивки и большим весом (возможно, до 10-15 кг), надежно защищая от стрел и сабель. После более чем столетнего перерыва популярность вновь обретает кольчуга или кольчатые системы защиты. Например, можно вспомнить панцири из плоских в сечении колец и байданы - панцири с увеличенными кольцами. В XIV в. появились различные кольчато-пластинчатые доспехи. К XVI столетию они стали преобладающими системами защиты с включением пластинчатых конструкций. Представляется возможным выделить три основные группы кольчато-пластинчатых доспехов. Все они имели покрой обычных рубах с короткими рукавами (или вовсе без рукавов) и пластинчатыми включениями только на груди и спине. Первая группа - ««бехтерцы», которые состояли из нескольких вертикальных рядов узких прямоугольных пластин, расположенных горизонтально, находящих друг на друга и соединенных по бокам кольчужным плетением. Вторая группа - «юшманы», отличавшиеся отбехтерцов размерами пластин, которые у юшманов были гораздо крупнее, так что на груди помещалось не более четырех вертикальных рядов. Кроме того, юшманы часто имели спереди медиальные осевой разрез на застежках. Третья группа - «калантари». Отличались пластинами, со всех сторон соединенными кольчужным плетением. Общей конструктивной особенностью всех трех групп является ширина кольчужных соединительных перемычек, составлявшая три ряда колец. При этом использовалось стандартное плетение, когда одно кольцо соединялось с четырьмя.

Особняком стоят так называемые зерцальные доспехи. Они могли иметь кольчато-пластинчатую конструкцию и с равной вероятностью собираться на матерчатой подоснове. Зерцальные доспехи происходят, по всей видимости, от дополнительных нагрудных блях, сопровождавших иногда чешуйчатые и ламеллярные доспехи со второй половины XIII-XV вв. Они имели покрой типа ««пончо» с застежкой на боках или на одном боку. Отличительной чертой является центральная монолитная выпуклая пластина круглой или многогранной формы, прикрывающая корпус в районе диафрагмы. Остальные пластины имели прямоугольную или трапециевидную форму, дополняя центральную бляху. Толщина пластин достигала от 1,0 до 2,5 мм на боевых зерцалах; парадные были, как правило, тоньше. Поверхность пластин нередко покрывалась частыми ребрами жесткости, которые, располагаясь параллельно, образовывали аккуратные конелюры. По краю пластины часто отделывались декоративной матерчатой выпушкой или бахромой. Зерцала были дорогим доспехом. Даже в рядовом исполнении, без украшений, они были доступны лишь немногим. Например, картина «Битва на Орше» изображает в зерцалах только командиров подразделений русской конницы.

Определенное распространение имели матерчатые доспехи, подбитые с изнанки стальными пластинками на манер европейских бригандин. Они выполнялись по азиатской моде, что выражалось в покрое в виде длиннополого кафтана и пластинах с заклепками, расположенными в правом или левом углу сверху, в отличие от пластин европейских бригандин, приклепывавшихся по верхнему или нижнему краю, или же по центру. Подобный доспех получил название «куяк». Боевые наголовья можно сгруппировать в три отдела, по конструктивному признаку: первый - жесткие, второй - полужесткие, третий - гибкие. К первому относятся шеломы, шишаки, шапки железные или «ерихонки». Они закрывали голову монолитной высокой сфероконической или шатровидной тульей со шпилем (шеломы); низкой куполовидной или сферо-конической тульей с «крутыми» боками и без шпиля (шишаки); полусферической или низкой куполовидной тульей со стальным козырьком (часто с носовой стрелкой), подвижными нащечниками и назатыльником (ерихонки, железные шапки). Ко второму отделу относятся почти исключительно «мисюрки». Они закрывали выпуклой монолитной пластиной только темя, остальная часть головы прикрывалось кольчужной сеткой, иногда с включениями стальных пластин наподобие бах терца. В конце XVI в. ограниченно распространились наголовья на манер корацина 2 , набранные из круглых чешуй, приклепанных к кожаной подоснове. Третий отдел формируется «шапками бумажными». Это были стеганые, наподобие тягиляев, наголовья. Термин происходит от хлопчатобумажной ткани, из которой сшивались подобные наголовья или от их ватной набивки. Они отличались достаточной устойчивостью, чтобы иногда их снабжали стальными на носниками, приклепывавшимися к налобной части тульи. Бумажные шапки кроились в виде ерихонок с нащечниками и назатыльниками.

Доспехи могли дополняться наручами (зарукавья, базубанды) и поножами (бутурлыки).

Последние употреблялись крайне редко и только в среде высшей знати. Наручи, напротив, изза отказа от щитов и распространения сабельного боя стали необходимым защитным средством.
Щиты в данный период употреблялись редко. Если же они имели место, то это были азиатские ««калканы», круглые, конические в сечении.

На реконструкции представлены русские конные воины середины XVI в. Реконструкция основана на материалах коллекции (боярском арсенале) Шереметевых.

Первая фигура (передний план) изображена в тяжелом и богато украшенном боярском снаряжении.

Шлем: сфероконический ««шелом» с подвижными наушами.

Доспех: юшман с застежкой на груди.

Наручи: «базубанды», состоящие из нескольких пластин на кольчужных петлях. Поверхность покрыта золотым таушированным орнаментом.

Набедренники: имеют бахтеречную конструкцию и совмещены с пластинчатыми наколенниками.

Щит: ««калкан», проплетенный разноцветным шелковым шнуром.

Наступательное вооружение представлено саблей в ножнах.

Вторая фигура(задний план) представляет простого ратника поместной конницы. Реконструкция основана на находках в Ипатьевском переулке Москвы (хранятся в ГИМе) и иллюстрациях С. Герберштейна.

Шлем: сфероконический «шишак» с бармицей.

Доспех: «тягиляй» - стеганый кафтан с высоким воротником.

Наступательное оружие: лук и стрелы, а также «пальма» - специфическое древковое оружие, представляющее собой ножевидный клинок со втулкой на длинном древке. Вооружение могли дополнять сабля или палаш, топор и нож.

1 Срезни - древнерусский термин, обозначающий широколопастной наконечник стрелы.
2 Корацин - вид доспеха, составленного из металлических чешуй, укрепленных поверх мягкой подоновы.

В XV веке на Руси складывается поместная система комплектования войск. Иван III, провозгласивший себя государем всей Руси, стал широко практиковать раздачу поместий дворянам. Получив землю, они были обязаны по требованию государя явиться на коне, в боевом снаряжении, с запасом продовольствия и выставить определенное число вооруженных людей. Таким образом, дворянин становился «служилым» человеком царя.

Такой способ комплектования вооруженных сил наиболее отвечал историческим условиям русского централизованного государства в период его создания и укрепления. Этим путем создавалось многочисленное войско, являвшееся прочной опорой центральной власти в борьбе с непокорными крупными феодалами и внешними врагами. Преемники Ивана III Василий III и Иван IV продолжали раздавать поместья служилым людям.

Дальнейшее развитие поместная система комплектования получила при Иване IV (Грозном), который в 1550-х гг. провел ряд военных реформ.

В 1555 г. было принято «Уложение о службе», фактически завершившее реорганизацию поместной службы. Этим уложением обязанность нести службу была распространена на всех владельцев земли в зависимости от ее размеров. За единицу был взят участок землевладения в 50 десятин пахотной земли. С этого участка выставлялся один человек с конем и в полном снаряжении, а в случае дальнего похода с двумя конями. Кроме поместий, служилым людям давалось денежное жалованье, выплачиваемое обычно во время походов. Таким путем поместное войско значительно увеличивалось.

В целях ликвидации оппозиции и упорядочения службы дворян законами 1550 и 1555 гг. земли у крупного оппозиционного боярства изымались и передавались в «опричнину». Туда отошла половина всех земель. В 1565 г. из дворянства было образовано опричное войско, имевшее в своем составе около 6 тыс. человек. Это была наиболее надежная часть дворянской конницы. Таким образом, прогрессивная роль опричного войска состояла в том, что оно было главным средством разгрома внутренней реакции и вместе со стрельцами составляло наиболее крепкую часть всей армии Ивана IV.

В состав непостоянных вооруженных сил входило ополчение из крестьян и горожан, созываемое во время войны. Сбор ополчения из крестьянского населения производился по определенному расчету – «от сохи». Городское население выставляло в ополчение людей от определенного количества дворов. Как правило, ополчение в военное время составляло пешее войско. Пехота ополчения (пищальники), вооруженная огнестрельным оружием, набиралась исключительно для ведения боевых действий. Пищальниками назывались также пушкари. Они не входили в состав ополчения, были пешими и конными и набирались из городского населения.

В состав русских войск входили также конные и пешие городовые казаки, набираемые в начале XV в. из вольных людей для несения гарнизонной и пограничной службы. При Иване Грозном они стали получать кроме жалованья, еще и земельные наделы и превратились в служилых казаков.

Наиболее важным мероприятием Ивана IV было создание постоянного стрелецкого войска. Комплектовалось оно путем вербовки вольных людей из свободных крестьян и посадских, не облагавшихся налогом и другими повинностями. Позже постоянным источником пополнения стрельцов стали их дети и родственники. Служба их была пожизненной, наследственной и постоянной. Они несли службу и в мирное и в военное время. Стрельцы находились на государственном обеспечении, получали от казны денежное и хлебное жалованье, жили в особых слободах, имели свой двор и приусадебный участок, могли заниматься огородничеством, ремеслом и торговлей.